Все приключения мушкетеров - Страница 52

В то время когда королева была погружена в самые мрачные мысли, дверь отворилась и вошел король.

Чтение тотчас прекратилось, все дамы встали, и наступило глубокое молчание.

Король не сделал никакого приветствия и, становясь перед королевой, сказал ей нетвердым голосом:

– К вам придет канцлер и сообщит вам то, что я ему поручил.

Несчастная королева, которой беспрестанно угрожали разводом, изгнанием и даже судом, побледнела под румянами и не могла удержаться, чтобы не спросить:

– Зачем же он придет, государь? Что такое скажет мне канцлер, чего ваше величество не можете сказать мне сами.

Король, не отвечая, повернулся на пятках, и почти в ту же минуту капитан гвардии Гито объявил о приходе канцлера.

Когда канцлер вошел, король вышел уже чрез другую дверь.

Канцлер вошел, полу-улыбаясь, полу-краснея. Так как мы, вероятно, не раз еще встретим его в продолжении этой истории, то не худо познакомить с ним читателей.

Этот канцлер был большой забавник. Де-Рош ла-Масль игумен Нотр-Дамской церкви, бывший некогда камердинером кардинала, рекомендовал Сегие кардиналу, как человека вполне ему преданного. Кардинал поверил ему и не жалел об этом.

Сделавшись канцлером, он ревностно служил кардиналу в ненависти его к королеве матери и мщении против Анны Австрийской, поощрял судей в деле Шале; наконец, обладая полною доверенностью кардинала, так хорошо им заслуженной, он достиг того, что на него возложили странное поручение, для исполнения которого он явился теперь к королеве.

Королева стояла еще, когда он вышел, но как только она его заметила, села опять на кресло, сделав знак своим дамам, чтобы они садились на свои подушки и табуреты, и гордо спросила его:

– Что вам угодно, зачем вы явились сюда?

– Чтобы сделать, по приказанию короля и совсем уважением, которым я обязан вашему величеству, подробный обыск в ваших бумагах.

– Как! обыск в моих бумагах? но это низко!

– Извините меня, я в этом случае только орудие короля. Разве его величество не был здесь сейчас и не просил вас приготовиться к этому обыску?

– Обыскивайте; кажется, меня считают преступницей; Естефана, дайте ключи от моих столов.

Канцлер для соблюдения Формы осмотрел столы, но он знал, что не в столе королева спрятала важное письмо, написанное ею в тот день.

Перерывая по двадцати раз все ящики столов, канцлер, при всей его нерешительности, должен был наконец покончить дело, т. е, обыскать саму королеву. Он подошел к Анне Австрийской и с большим смущением сказал ей:

– Теперь мне остается сделать самое главное разыскание.

– Какое? спросила королева, не понимавшая, или не хотевшая понять, в чем было дело.

– Его величество уверен, что вы сегодня писали письмо; ему известно, что оно не было отослано. Письма этого нет ни в котором столе, между тем оно должно быть где-нибудь.

– Неужели вы осмелитесь поднять руку на вашу королеву? сказала Анна Австрийская, выпрямляясь во весь рост и устремив на канцлера угрожающий взгляд.

– Я верный подданный короля, государыня, и сделаю все, что его величество прикажет.

– Да, это правда, сказала Анна Австрийская, шпионы кардинала донесли ему верно. Я писала сегодня письмо и это письмо не отправлено. Оно здесь! И королева показала рукой на свой корсаж.

– Дайте же мне это письмо, сказал канцлер.

– Я отдам его только королю, сказала Анна.

– Если бы король хотел, чтобы оно отдано было ему, то он сам спросил бы его у вас. Но, повторяю вам, что он поручил мне просить его у вас, и если вы не отдадите его мне…

– Ну?

– То он поручил мне взять его.

– Как, что вы хотите сказать?

– Что мне разрешено отыскать подозрительную бумагу, если бы пришлось даже обеспокоить особу вашего величества.

– Какой ужас, вскричала королева.

– Так не угодно ли вам, государыня, отдать его добровольно.

– Но это низкое насилие!

– Приказание короля, извините меня.

– Я этого не позволю, нет, нет; лучше смерть! вскричала гордая королева, и кровь ее вскипела.

Канцлер низко поклонился, потом с явным намерением не отступать ни на шаг в исполнении возложенного на него поручения, он подошел к Анне Австрийской, в глазах которой показались слезы.

Королева, как мы сказали, была прекрасна. Поручение было опасное; но король до такой степени ревновал королеву к Бокингему, что не думал уже ревновать к кому-нибудь другому.

Сегие решился на все и протянул руку к тому месту, где, по признанию королевы, находилось письмо.

Анна Австрийская, бледная как мертвец, отступила на один шаг назад и, опираясь левою рукой на стоявший за ней стол, чтобы не упасть; она вынула правою рукой письмо из-за корсажа и протянула его канцлеру.

– Возьмите, вот письмо, сказала она дрожащим голосом, возьмите его и освободите меня от вашего ненавистного присутствия.

Канцлер, дрожавший от волнения, взял письмо, поклонился до земли и вышел.

Едва только дверь за ним затворилась, как королева, почти без чувств, упала на руки своих дам.

Канцлер отнес письмо королю, не прочитав ни одного слова. Король взял его дрожащею рукой, и искал адреса; но его не было; он побледнел, медленно открыл его, потом, увидя из первых слов, что оно было писано к Испанскому королю, быстро прочитал.

В нем был целый план атаки на кардинала. Королева просила брата своего и императора Австрийского, недовольных политикой Ришельё, главною мыслию которого было унижение Австрийского дома, объявить войну Франции и условием мира поставить удаление кардинала; но о любви во всем письме не было ни слова.

Обрадованный король спросил, ушел ли кардинал из Лувра. Ему сказали, что он в рабочем кабинете ожидает приказания его величества.