Все приключения мушкетеров - Страница 848

К оглавлению

848

Де Сент-Эньян рассмеялся.

Король догадался, что за этой непочтительностью скрывается какая-то тайна.

– В чем дело? – с надеждой спросил король.

– Государь, друг, на которого король клевещет, хочет попытаться вернуть своему королю утраченное счастье.

– Ты дашь мне возможность видеть Лавальер? – с живостью проговорил Людовик XIV.

– Государь, я еще не могу сказать наверное, но…

– Но?..

– Но я надеюсь.

– Каким образом? Как? Скажи мне, де Сент-Эньян. Я хочу знать твой план. Я хочу помочь тебе всей своей властью.

– Государь, – отвечал де Сент-Эньян, – я еще и сам хорошенько не знаю, как я буду действовать, но имею основания думать, что завтра…

– Завтра, говоришь ты?

– Да, государь.

– Какое счастье! Но почему ты переезжаешь?

– Чтобы лучше послужить вашему величеству.

– Каким же образом, переехав, ты сможешь лучше служить мне?

– Знаете ли вы, где помещаются комнаты, отведенные для графа де Гиша?

– Да.

– В таком случае вам известно, куда я переселяюсь.

– Известно; но все же я ровно ничего не понимаю.

– Как, государь! Вы не знаете, что над этим помещением расположены две комнаты?

– Какие?

– В одной живет де Монтале, а в другой…

– А в другой де Лавальер, не правда ли, де Сент-Эньян?

– Вот именно, государь.

– Теперь я понял, понял! Это счастливая мысль, де Сент-Эньян. Мысль друга, мысль поэта; приближая меня к ней, когда весь мир меня с ней разлучает, ты делаешь для меня больше, чем Пилад для Ореста, чем Патрокл для Ахилла.

– Государь, – с улыбкой сказал де Сент-Эньян, – сомневаюсь, чтобы, выслушав мой план до конца, ваше величество продолжали награждать меня такими пышными сравнениями. Ах, государь, я уверен, что многие придворные пуритане, не задумываясь, выскажутся по моему адресу далеко не столь лестно, когда узнают, что я собираюсь сделать для вашего величества.

– Де Сент-Эньян, я умираю от нетерпения; де Сент-Эньян, я томлюсь; де Сент-Эньян, я не выдержу до завтра… Завтра! Ведь до завтра – целая вечность.

– Государь, если вам угодно, развлекитесь прогулкой.

– С тобой, пожалуй; мы поговорим о твоих планах, поговорим о ней.

– Нет, государь, я остаюсь.

– С кем же я поеду?

– С дамами.

– Нет, ни в каком случае!

– Государь, так нужно.

– Нет, нет! Тысячу раз нет! Нет, я не хочу этих страданий: быть в двух шагах от нее, видеть ее, касаться ее платья и не говорить с ней ни слова. Нет, я отказываюсь от этой пытки, которую ты считаешь счастьем, но которая на самом деле является мучением, сжигающим мне глаза и разбивающим сердце; видеть ее в присутствии посторонних и не иметь возможности сказать, что я ее люблю, когда все мое существо дышит любовью и выдает эту любовь перед всеми. Нет, я дал себе клятву никогда больше этого не делать, и я сдержу свое слово.

– Выслушайте меня, государь.

– Ничего не хочу слушать, де Сент-Эньян.

– В таком случае продолжаю. Необходимо, государь, – поймите, совершенно необходимо, чтобы принцесса и фрейлины отлучились на два часа из дворца.

– Ты ставишь меня в тупик, де Сент-Эньян.

– Мне тяжело приказывать моему королю, но в данных обстоятельствах я приказываю, государь. Мне нужно, чтобы состоялась охота или прогулка.

– Но такая прогулка или охота покажутся всем странной причудой! Проявляя подобное нетерпение, я покажу всему двору, что мое сердце больше не принадлежит мне. Ведь и теперь уже говорят, что я мечтаю покорить весь мир, но прежде мне следовало бы покорить самого себя!

– Люди, говорящие так, государь, дерзкие крамольники. Но кто бы они ни были, я не произнесу больше ни слова, если ваше величество предпочитаете прислушиваться к их мнению. Тогда завтрашний день отдалится на неопределенное время.

– Де Сент-Эньян, я поеду сегодня вечером… Я поеду ночевать в Сен-Жермен с факелами; завтра я там позавтракаю и вернусь в Париж к трем часам. Это тебя устраивает?

– Вполне.

– Так я еду сегодня в восемь часов.

– Ваше величество угадали минута в минуту.

– И ты мне ничего не хочешь сказать?

– Не не хочу, а не могу. Изобретательность – великая вещь, государь; но случай играет в мире столь большую роль, что обыкновенно я стараюсь отвести ему как можно меньше места, в уверенности, что и без моей помощи он позаботится о себе.

– Хорошо, я доверяюсь тебе.

– И поступаете очень разумно.

Ободренный таким образом, король пошел прямо к принцессе и объявил ей о предполагаемой поездке.

Принцесса тотчас же усмотрела в этой импровизации замысел короля поговорить с Лавальер или по дороге под прикрытием темноты, или где-нибудь в другом месте; но она не обмолвилась ни словом о своих подозрениях и с улыбкой приняла приглашение. Она громко приказала фрейлинам собираться, решив сделать вечером все возможное, чтобы помешать любовным интригам его величества.

Когда бедный влюбленный, отдавший это приказание, ушел, думая, что мадемуазель де Лавальер будет участвовать в поездке, принцесса, оставшись одна, немедленно распорядилась:

– Сегодня мне достаточно будет двух фрейлин: мадемуазель де Тонне-Шарант и мадемуазель Монтале.

Лавальер предвидела удар и приготовилась к нему; преследования закалили ее характер. Она не доставила принцессе удовольствия увидеть на своем лице печаль и растерянность.

Напротив, с самой ангельской улыбкой она сказала:

– Значит, принцесса, я сегодня свободна?

– Да, конечно.

– Я воспользуюсь этим, чтобы заняться вышивкой, на которую ваше высочество изволили обратить внимание и которую я имела честь заранее подарить вашему высочеству.

848